«В 1601 г. в г. Мангазее[1] построена церковь во имя Живоначальной Троицы, а в посаде, где домов было немалое число, устроено две церкви».

В 1631 г. енисейские казаки при Братском[2] остроге построили церковь.

Также построены были храмы в 1-й четверти XVII столетия и в других новых городах: Березове, Обдорске, Сургуте, Нарыме, Томске, Кузнецке, Енисейске.

Во вновь устраиваемые церкви Государями Федо­ром Иоанновичем и Борисом Годуновым присылались иконы, ризы, богослужебные книги, утварь, ладан, воск, вино церковное, колокола[3].

Таким образом, не прошло и 50 лет со времени обладания русских сибирской страной, а вера хрис­тианская уже прославлялась во многих православных храмах от восточных склонов Урала до берегов Енисея. Конечно, храмы эти не отличались внешним благоле­пием — все они были деревянные. Так, например, на храм, построенный в Тобольске Чулковым, употребили дерево тех лодок, на которых он прибыл. Не отлича­лись добродетелями христианскими и прихожане этих церквей. Патриарх Филарет прислал в Тобольск гроз­ную обличительную грамоту, писанную 11 февраля 1622 г. В ней описаны многие пороки русских сибиря­ков; к искоренению их призывались власти церковные и гражданские.

 

Заботы правительства о церковном деле в Сибири были необходимы для укрепления здесь русской госу­дарственности. Благодаря разбросанности населения, его разъединенности, полной некультурности, огромная Сибирь была быстро завоевана небольшими отрядами храбрых казаков и стрельцов и застроена в стратегичес­ких пунктах деревянными острожками-городами. Но опираться на такие только средства московское госу­дарство не могло, оно должно было помнить, что объ­единение и коренных русских областей под главенством Москвы совершилось под влиянием христианской веры и при содействии высшей церковной власти. Следова­тельно, историческое развитие русского государства давало в руки правительства испытанное уже средство для укрепления за собою новых приобретений с ино­верческим населением.

Под влиянием этих идей и исконной преданности христианской вере у московских государей сложилась целая система церковного строительства в Сибири. Основная ее мысль та, что необходимо не только заво­евать эту страну для государства оружием огнестрель­ным, но и покорить ее святой православной церкви оружием духовным.

Трехсотлетняя история церкви сибирской ясно сви­детельствует, насколько многотрудна эта, предпринятая святителями православной церкви при поддержке всего народа русского и его царственных вождей, борьба света Христова с тьмой иноверия и язычества. Хотя теперь лучи света проникли уже во все уголки необъятной страны, но до полного торжества над тьмой и ныне здесь еще далеко.

История созидания православной церкви Христовой среди шаманистов, магометан, ламаитов имеет глубо­кий интерес для всей христианской церкви. Но в рамки настоящего очерка войдут только главные моменты этой жизни: насколько она проявилась по инициативе правительства и в чем выразились идеалы самих членов юной сибирской церкви.

Первым актом правительственных забот о церкви сибирской было установление в ней особого епар­хиального управления в 1620 году. До сего времени церковные дела всей страны состояли в ведении архиепископа вологодского и великопермского. Мес­топребыванием первого сибирского архиепископа Киприана Старорусенина, с присвоением ему титула архиепископа сибирского и тобольского, был назна­чен г. Тобольск, где проживал и главный царский воевода*.

Патриарх Филарет, вручая Киприану архиерейский жезл, заповедал ему достойно пасти словесное стадо и обращать ко Христу идолопоклонников. Прибыв на место, владыка был поражен крайним настроением

Ранее резиденцией воеводы был г. Тюмень.

церкви; оно отражалось главным образом в недостой­ном поведении духовенства белого и монашествующего. Да и состав его был малочисленный. Три года неус­танно трудился архипастырь; устранил многие непо­рядки церковные. При нем было уже до 30 церквей и 12 монастырей и несколько молитвенных домов. По его ходатайству, Государь Михаил Феодорович подарил архиерейскому дому 100 дес. пахотной земли и на 800 копен сенокосу. Доходами с этой земли обеспечивалось материальное положение архиепископа тобольского и служащих при нем. Архиепископ Киприан по тому вре­мени был образованным человеком, он считался первым сибирским летописцем. Многие сведения его летописи заимствованы от живых еще в то время сподвижников Ермака. 

Вторым архиепископом сибирским и тобольским был Макарий (1625-1635), из дворян Кучиных. При нем христианство распространилось до р. Енисея. Третьим архиепископом был Нектарий.

Архиепископ Герасим Кремлев известен как муж духовно-просвещенный; он заботился об образовании детей духовенства, а также и о приготовлении церков­нослужителей. Ему принадлежит ученая рукопись: «Алфавит неудобь разумеваемых речей, иже обретаются во святых книгах словесного языка».

Пятый архиепископ Симеон заботился о благолепии церковном: так, он поставил в небольшой Знаменский монастырь архимандрита с митрой (первый случай в сибирских монастырях), определил первых протои­ереев — двух для г. Тобольска и по одному в города Томск, Енисейск и Верхотурье; установил во всей епар­хии единогласное пение и чтение псалтыря посреди церкви.

С 1668 г. сибирская епархия возведена на степень митрополии, занявшей в числе тогдашних митрополи­чьих кафедр русской церкви четвертое место, после нов­городской, казанской и астраханской. Первым митропо­литом был поставлен Корнилий (1665-1678), собравший для тобольского собора богатую ризницу, украшенную жемчугом. При нем был в городе страшный пожар от молнии: в течение часа выгорела лучшая часть города, 10 церквей и собор со всей утварью.

Четырнадцатилетнее управление сибирской епар­хией митрополита Павла* (1678-1692) ознаменовалось некоторыми событиями, имевшими важное значение и для всей православной русской церкви. При нем возбуж­ден вопрос об учреждении в Сибири 4-х викариатств, в крайнем случае — двух, так как христианство распро­странилось уже в Забайкалье до Приамурья (Албазин). Руководство из Тобольска делами церкви в этих дальних

Был духовником царевны Софьи Алексеевны; при нем тунгусский князь Гантимур с семьей и всеми подданными (500 чел.) принял христианство.

окраинах было невозможно. При существовавших в то время путях сообщения, на поездку в один только конец требовалось не менее полутора года. По неиз­вестным причинам вопрос о викариатствах, однако, не осуществился.

Смуты церковные в Москве, вызванные исправ­лением богослужебных книг, отозвались и в Сибири. Раскольники и все недовольные суровым патриархом Никоном массами устремились в глухие места госу­дарства, а также и за Урал. Здесь они нашли полный простор своему фанатизму. Когда митрополит в день св. Пасхи совершил богослужение по новым книгам, то по выходе из собора подвергся публичному поруга­нию трех старцев-раскольников. Бывший тюменский иерей Доментиан (в монашестве Даниил), перешедший в раскол, фанатическими речами наэлектризовал своих последователей до такой степени, что они с женами и детьми, всего 2 700 человек, подвергли себя самосожже­нию (в Тобольском уезде, на речке Березовке). При­меру их последовали и в других местах Верхотурского и Тюменского уездов.

Дикий фанатизм раскольников не щадил и пра­вославных мирян. В 1686 г. в с. Каменке, Тюменского уезда, в пасхальную заутреню, от поджога раскольни­ками, сгорела Покровская церковь вместе с прихожа­нами до 250 человек.

Вообще годы второй половины XVII в. были вре­менем особенно сильного религиозного возбуждения. Митрополит Павел в 1681 г. предал отлучению от цер­кви воеводу тобольского «за прозорство, гордость, неистовое житие, блудодеяния и за непристойные и порочные слова». По прибытии в Москву воевода не удостоен быть у рук Великих Государей и получить бла­гословение от патриарха. Отверженный воевода вступил в монашество и принял схиму.

Частые и опустошительные пожары, разоряя насе­ление, отзывались на церковном строительстве. Обза­ведение храмов утварью и другими принадлежностями вызывало непосильные расходы и затяжки во времени. Кроме лесного материала, все приобреталось из Москвы. Почин в устройстве каменных храмов, вместо деревян­ных, принадлежит митрополиту Павлу. Им было пост­роено, с пособием от казны деньгами (700 р.) и железом (682 пуд.), шесть церквей в Тобольске и в двух селах.

В XVIII веке свет Христова учения озарил отдален­ные страны Сибири — Забайкалье и Камчатку. Это было делом неутомимых проповедников — митро­политов тобольских и первого епископа иркутского Иннокентия.

Митрополита Филофея Лещинского (1702-1711 гг. и 1715-1721 гг.) история называет просветителем Сибири. Современник знаменитого Дмитрия Ростовского, Фило­фей получил образование в Киевской академии, принял монашество и по повелению Петра Великого назна­чен на многотрудную кафедру тобольскую. Около 15 лет неустанно заботился владыка о просвещении своей необъятной епархии. Несмотря на слабость здоровья и крайнюю скудость денежных средств, лично посещал далекое Забайкалье и малодоступные места по р. Оби.

Приемник его, учитель Киевской академии, пропо­ведник лавры и плодовитый писатель-богослов Иоанн Максимович известен своей благочестивой жизнью и просвещенной деятельностью на пользу церкви сибирской.

Последним митрополитом тобольским и сибирским был Павел II Конюшкевич (1758-1768); 10 лет ревнос­
тно и мудро управлял он сибирской паствой и окон­чил святую свою жизнь подвижником в Киево­Печерской Лавре, где поко­ятся его нетленные мощи.

Только в 1727 году была открыта 2-я само­стоятельная епархия в Сибири — иркутская. Гениальный Петр Вели­кий, редко ошибавшийся в выборе достойных слуг государству, заранее пред­назначил для проповедни­ческой деятельности в этом крае знаменитого Иннокентия, из древнего рода волын­ских дворян Кульчицких. Он и был назначен первым епископом на вновь открытую кафедру. Выбор оказался весьма удачным. Проповедническая деятельность епис­копа среди бурят и тунгусов имела огромный успех, а строгая подвижническая, истинно христианская жизнь его снискала ему глубокое почитание современников и потомства. Спустя 33 года после его смерти тело его обретено нетленным. Русская церковь причислила епис­копа Иннокентия к лику святых. Мощи его почивают в Иркутске.

К началу XIX в. христианство имело уже тысячи последователей среди остяков туруханских, березовских, сургутских и нарымских, вогулов пелымских и кондий- ских, татар чулымских, кыштымцев, даже среди кирги­зов; а камчадалы, по донесению Синоду архимандрита Хотунцевского, все были крещены.

Успехи христианства в Сибири достигнуты глав­ным образом личной энер­гией святителей тобольских и иркутских. Много было у них сотрудников из лиц разных званий, но подбор их требовал от владык боль­шой осмотрительности[4].

Затруднение состояло в том, что Сибирь не имела своих образованных людей.

Для дела миссионерского и священнослужения при­глашались большей частью лица из лучших монасты­рей московской митрополии, или же из воспитанников Киевской славяно-греко-латинской академии. В 1703 г., при Филофее Лещинском, в Тобольске открыта славяно­латинская школа, первый рассадник просвещения для местного населения. Через 40 лет школа эта преобразо­вана в семинарию, с преподаванием в ней богословских наук. Преподавателями были окончившие учение в Киевской академии. Духовенству сибирских причтов было предписано присылать для обучения в семинарию своих детей от 8 до 18 лет. К концу XVIII века, благо­даря строгости архипастырей тобольских, преподавание в семинарии было поставлено на должную, по тому времени, высоту, и семинария имела до 500 учащихся.

Лишь с этого времени для просветительных потребнос­тей Сибирь стала иметь своих подготовленных людей.

Успехами миссионерства в Сибири служили и монастыри. Вообще в истории просвещения русского народа монастыри имели огромное значение, служа мес­том непрестанной проповеди христианского учения не только словом, но и делом, животворящим это учение. Вот почему святители московские, вручая архипастырс­кий жезл владыкам сибирским, наставляли их при этом иметь постоянные заботы об умножении в епархии не только приходских храмов, но и монастырей. Из госу­даревой казны на строительное церковное дело отпус­кались иногда значительные суммы, ценная утварь, отписывались из казенных владений большие участки пахотных и сенокосных земель, в реках и озерах — места для рыбной ловли. А этими дарами обеспечивалось не только существование монастырей, но и богатство некоторых из них: на вольных и удобных монастырских землях охотно селились разные пришельцы русские на условиях, весьма выгодных для владельцев. Дру­гой способ обеспечения монастырей состоял в выдаче денежного жалованья игумену и в отпуск на содержание братии съестных припасов.

Если присоединить к этому скромные требования тогдашней монастырской жизни, то станет вполне понятным, почему в XVII и XVIII веках основано в Сибири 37 монастырей; из них только 5 приходятся на XVIII век.

Справедливость не позволяет умолчать, что, содейс­твуя всем мероприятиям по водворению христианства в Сибири, правительство прибегало иногда и к таким средствам, которые мало отвечают духу учения Христа. Так, напр., оно предоставляло инородцам, принявшим

Туруханский Троицкий монастырь

 

христианство, разные льготы: освобождало их от ясака и воинской повинности, выдавало им одежду, хлеб и другие хозяйственные предметы. Поступая так, пра­вительство имело в виду, что высота христианского учения и превосходство его пред иноверием и особенно язычеством мало доступны неофитам. А между тем, для приемлющего новую веру нужно лучше видеть какие- нибудь преимущества ее.

Одним из указов Петра Великого (митрополиту Лещинскому от 1710 г.) объявлялась даже казнь смерт­ная противникам миссионерской деятельности владык тобольских.

Таким образом, русская церковь в Сибири в борьбе с иноверием была вооружена и властью, и разносторон­ними материальными средствами.

Но созидательным внутренним началом ее яви­лась, главным образом, могучая сила: религиозно­нравственное мировоззрение русского народа и его идеалы, которые он выражает в особом почитании святых угодников Божиих, икон, храмов, мощей мес­тночтимых подвижников, а также и некоторых свя­щенных в глазах народа мест, где, по глубокой вере немудрствующих лукаво, проявилась чудодействен­ная благодать Божия. Огромное значение этих куль­тов в религиозной жизни христиан очевидно всякому, но не менее важно оно и для иноверцев, незаметно создавая в душе их готовую почву для восприятия семян христианского учения.

Наиболее ярко проявилось это религиозно-нравс­твенное мировоззрение народа в особом почитании следующих православных христианских святынь Сибири.

1. Абалакская икона Богоматери. Изображение на иконе состоит из следующих ликов: в середине Богома­терь с Предвечным Младенцем, написанные по точному подобию иконы Знамения Пресвятой Богородицы, а засим с правой стороны св. Николай Чудотворец, с левой — преп. Мария Египетская. Происхождение этой иконы тесно связано с построением в погосте Абалакс- ком[5] Знаменского храма. Летописное сказание повест­вует об этом построении как о событии необычайном. Вдохновительницей святого дела являлась одна благо­честивая вдовица из Новгородской области, по имени Мария. Она требовала, вследствие бывших ей откро­вений, именем Божией Матери, устройства на Абалаке храма в честь иконы Знаменья, с приделами во имя св. Николая и преп. Марии Египетской. По благословению третьего архиепископа Сибири Нектария, в 1636 году, усердием прихожан, — именитых граждан и простых жителей, — стал строиться храм с означенными приде-

лами. Все строители выказали при этом необычайное усердие: своими руками рубили лес, сплавляли и выгру­жали его на высокий берег Иртыша, на свой счет наняли рабочих для постройки церкви. Во вновь устроенный храм поставлена икона «Знаменье», написанная

самым искусным иконо­

писцем того времени в

Сибири, протодиаконом

тобольского собора Матфеем. В настоящее время икона эта покрыта ризой из чистого золота, со многими алма­зами и жемчугами. Стоимость ее не более 9 тыс. рублей. Храм деревянный заменен каменным; приход закрыт, и в 1783 г., по Высочайшему указу, сюда переведен монас­тырь из села Невьянского, Пермской губ., с наименова­нием его «Абалакский Знаменский».

Благодаря многим чудесам, совершившимся по молитве верующих у святой иконы, она прославляется всей обширной Сибирью. На поклонение ей стекаются богомольцы даже с берегов Дона и Черного моря. Аба­лакская икона для православных Сибири такая же свя­тыня, какою почитаются в Европейской России иконы Богоматери Владимирская и Смоленская. Копии с этой иконы распространены во многих храмах сибирских. Но особенным почитанием пользуются списки с иконы в городах: Кургане, Петропавловске, Томске, Иркутске, Омске.

• 
  Копия описанной чудотворной иконы, в Семи­палатинске, именуемая «Семипалатинско-Абалакская». Особое почитание ее имеет связь с экспедицией гене­рала Лихарева, отправленного Петром Великим в 1719 г. в калмыцкую землю для постройки крепости Усть-

Каменогорской, на берегу Иртыша. Быстро и спокойно, не тревожимая воинственными инородцами, флотилия Лихарева, взявшая в путь эту икону, совершила свой длинный (более 1000 верст) путь вверх по Иртышу. Но у Семипалатинской крепости судно со св. иконой оста­новилось, и никакими усилиями не могли его сдвинуть с места. Видя в этом волю Божию, икону перенесли в крепостной храм. В настоящее время она поставлена в Знаменский собор г. Семипалатинска. Копия с нее находится в храме «Свято-ключинской Знаменской миссионерской женской общины», учрежденной в 1903 г. Для устройства общины избрано место в двух верс­тах от города, в ущелье, где из-под корня дерева бьет ключ прозрачной холодной воды. Здесь, по народному сказанию, совершилось чудесное явление Семипала­тинско-Абалакской иконы Богоматери. С того времени ключ этот называется «святым». Православные бого­мольцы Сибири, с верой в благодатную силу воды, пьют ее и берут с собою домой для благоговейного потребления. Есть народное свидетельство о многих чудесных исцелениях, полученных от св. иконы и от воды св. ключа.

3. Из числа святых, подвизавшихся в пределах цер­кви сибирской, имеются обстоятельные исторические сведения о св. Иннокентии, первом епископе иркутском, память которого празднуется 26 ноября, о преподобном Симеоне Верхотурском — память его 12 сентября и святом Василии Мангазейском — память которого 23 марта.

а) Открытие мощей свят. Иннокентия совершилось спустя слишком 70 лет после его смерти. Но почитание его, как святого мужа, паствой иркутской началось со дня его блаженной кончины.

На месте погребения его служили панихиды, а в домах своих многие жители имели его изоб­ражения и ставили пред ними свечи. В настоя­щее время иркутский Вознесенский монас-

тырь, где покоятся мощи святителя, почитается в Сибири такой же свя­тыней, как в Европей­ской России — лавры Киево-Печерская и Троице-Сергиевская.

б)                                                         Преподобный Симеон Верхотурский родился в царствование Бориса Годунова в Европейс­кой России. Родители его принадлежали к боярскому сословию. С раннего возраста полюбил он жизнь уеди­ненную, покинул свою родину и удалился за Урал, где и поселился в Меркушине[6]. Скрыв свое знатное про­исхождение, Симеон занимался портновским делом, оно давало ему средства для скромного существования. Ремесло это потребовало постоянного хождения по разным селениям и домам обывателей, приглашавших его для шитья. Большей частью Симеон не брал денег за свою работу, он довольствовался тем, что давали ему приют и пищу. Мысль о стяжании чужда была ему; главную цель своей жизни праведник видел в назида­нии христиан юной церкви сибирской словом и делом
в духе евангельском. Беседы его, проникнутые искрен­ностью, и безупречная жизнь привлекли к нему даже и непросвященных христианством. Усердное и бла­гоговейное отношение к храму еще более возвышало чистый облик Симеона. Он умер в 1642 г. на 35 году своей жизни и погребен в с. Меркушине. Вера народная еще при жизни Симеона почтила его праведником, а ряд чудесных исцелений, совершившихся у нетленных мощей его, побудил митрополита тобольского Игнатия вынуть их из могилы и поместить открытыми в цер­кви Архистратига Михаила. В 1704 г. мощи праведного Симеона перенесены из Меркушина в верхотурский Николаевский монастырь, где пребывают в настоящее время и привлекают многих богомольцев.

в)  О Василии Мангазейском, жившем в начале XVII века, имеется мало сведений. Но то уважение и общая любовь, которыми он пользовался, несмотря на свои молодые годы, среди сограждан, вполне оправдывают прозвание Василия благочестивым. Положение его в городе было самое скромное: он состоял приказчиком в торговом деле одного купца, человека жестокого, не постеснявшегося обвинить честного Василия в краже товара из лавки. Искать оправдания, при продажности местных властей того времени, было делом невозмож­ным. Неповинного Василия истязали и убили; тело его бросили непогребенным в тундре. После нескольких чудесных явлений и знамений тело праведного Василия вынуто из тундры и положено в гробницу. Благодатные исцеления, совершавшиеся при мощах его, свидетель­ствовали о святости Василия. В настоящее время мощи его покоятся в Туруханском монастыре, в 30 верстах от г. Туруханска. Несомненно, в будущем синодик святых церкви православной должен увеличиться именами под­вижников благочестия, почитаемых местным христиан­ским населением Сибири. К числу таких лиц относятся митрополиты тобольские Иоанн Максимович и Павел Конюшкевич и старец Даниил Ачинский. Святители Иоанн и Павел — видные исторические деятели. О них упомянуто уже выше. Скажем несколько слов о старце Данииле. Он был крестьянин-малоросс, 17 лет состоял в военной службе, затем открыто заявил своему начальс­тву, что дальше служить не желает и намерен остальные дни своей жизни посвятить на служение Богу. За это военным судом Даниил был приговорен к каторжной работе. Слишком 20 лет с христианским смирением отбывал он это наказание и освобожден был от него лишь по преклонности лет. Получив свободу, поселился в окрестностях г. Ачинска, в дер. Зерцалах, в тесной келье. Строгая подвижническая жизнь его привлекла к нему многих почитателей среди народа. Скончался 15 апреля 1843 г. и погребен в енисейском женском монастыре.

Такова картина церковной жизни к началу XIX века на огромном фоне сибирской страны.

XVII веке, в патриарший период, церковь в Сибири служила предметом особого попечения о всех нуждах ее со стороны государей и святителей московских. Но со времени Петра I все церковное дело в государстве получило новое направление. «Совести человеческой приневоливать не желаем и охотно предоставляем каждому на его ответственность пещися о спасении души своей» (указ 1702 г.). Эти прекрасные слова для дела миссии не поощрительны. Миссионерству в Сибири Петр Великий придавал главным образом политическое значение и видел в нем только средство для сближения с Китаем и народностями Централь­ной Азии. При Императрице Елизавете, благосклонно относившейся к делу церкви, миссионерство в Сибири оживилось, но не надолго. Екатерина Великая принцип веротерпимости довела до покровительства всем, даже языческим, верованиям. Поощрительные меры к кре­щению иноверцев были отменены, кроме трехлетней льготы податей и рекрутства новокрещеным. Целый ряд православных монастырей в Сибири был лишен обширных земель и доходов. Но особенно сильный удар нанесен был церковному делу в Сибири покро­вительством магометанству и ламаизму инородцев Сибири. Их духовенству — муллам и ламам — пре­доставлены привилегии православного духовенства, даже более: они получали казенное содержание, чего не имело православное духовенство. В царствование Ека­терины на казенный счет был впервые напечатан для киргизов коран. Местное православное духовенство белое и монашествующее не всегда стояло на должной высоте. До XIX века от Урала до Камчатки было только две епархии — тобольская и иркутская, и, несмотря на обширность епархиальных территорий и разбро­санность населения, деятельность владык сибирских была в высокой степени плодотворна: многие тысячи инородцев просвещены христианской верой. Святи­тели Филофей Лещинский и Иннокентий Кульчиц­кий за свою проповедническую деятельность почтены историей высоким именем апостолов сибирских. Все благоустройство церковное в этих епархиях своими успехами обязано главным образом личным талантам и энергии сибирских архипастырей. Их ближайшие сотрудники — священники и монашествующие, за ред­кими исключениями, были люди пришлые, без обра­зования и, главное, невысоких нравственных качеств.

Своих людей, подготовленных для церковного служе­ния, Сибирь не имела до XVIII века. Славяно-латинская школа, открытая Филофеем Лещинским, только в 1744 г., при митрополите Антонии 2 Нарожницком, была преобразована в семинарию.

Монастыри, к сожалению, также не оправдали надежд, возлагавшихся на них правительством и архи­пастырями. Причина этого — особые условия быта сибирских монастырей. Все они, за исключением город­ских, находились среди бродячих и кочевых наро­дов — остяков, вогулов, самоедов и тунгусов. Половина монастырей была скучена в меньшей западной части Сибири, — по преимуществу на левом берегу Обской системы: в области Енисея и Лены находилось только 6 монастырей. Личный состав монашествующего духо­венства был весьма малочисленный: в среднем от 4 до 5 иноков на монастырь, и притом значительная часть его — пришельцы из московских, новгородских и дру­гих старорусских монастырей. При малочисленности братии встречались нередко лица, позорящие иночес­кое звание. Когда же архиепископ Макарий приказал принимать братию «с рассмотрением», то некоторые монастыри запустели.

В XVIII веке и материальное положение монасты­рей было плохо обеспечено. Св. Иннокентий, епископ иркутский, человек подвижнической жизни, не мог, однако, найти удобного для себя жилья в городе и жил в Вознесенском монастыре, за р. Ангарой, в 5 верстах от своего кафедрального города. Нестяжательный, всегда сам довольный бедной своей одеждой и своим скудным содержанием, владыка не мог оставаться спокойным, зная, что его слуги и сотрудники терпят материальную нужду. В 1729 г., во время поездки для обозрения своей

Томский Алексеевско-Богородский монастырь

 

епархии, он вынужден был принять мирское подаяние от крестьян, поднесших ему по пуду пшеницы со двора.

Судьба Невьянского[7] монастыря, одного из древ­нейших в Сибири (основ. в 1621 г.), наводит на груст­ные мысли. Дело было при Петре Великом. Отписывая Уральские рудоносные земли известному Никите Деми­дову для заводского дела, он приказал отмежевать к сему и соседние монастырские угодья, а иноков перевести в другие монастыри. И только старость и дряхлость бедных монахов спасли обитель до времени от оконча­тельного разорения[8].

Знаменитый указ Екатерины II 1764 г. об отобрании монастырских и церковных имуществ в казну нанес смертельный удар многим монастырям Сибири. Впос­ледствии некоторые из них, за недостатком средств к существованию, должны были закрыться.

Посольский монастырь в Забайкалье

 

Из 37 монастырей, значащихся в летопи­сях сибирских в XVII и XVIII веках, сохранились до настоящего времени следующие 17 монастырей:

• — Знаменский в Тобольске (основ. в 1601 г.);
• — Троицкий в Тюмени (1616 г.); 3 — Николаевский в Туринске (1622 г.); 4 — Рождественский в Енисейске (1623 г.); 5 — Спасский в Енисейске (1642 г.); 6 — Меж­дугорский Иоанновский вблизи Тобольска (1653 г.); 7 — Троицкий в остяцком княж. Коде, на р. Оби (1656 г.); 8 — Спасский в Якутске (1659 г.); 9 — Троиц­кий в селе Монастырском около Туруханска (1660 г.); 10 — Алексеевский в Томске (1653 г.); 11 — Свято­Троицкий в Киренске (1663 г.); 12 — Вознесенский в 5 вер. от Иркутска (1672 г.); 13 — Троицкий (1681 г.); и 14 — Посольский Преображенский (1706 г.) в Селенгин- ске; 15 — Знаменский в Иркутске (1693 г.); 16 — Спасский Братский на р. Тунгуске (в XVII в.); 17 — Абалакский Знаменский (1783 г.).

«Святыни Сибири» по своему происхождению не самобытные сибирские. Корень этих святынь — Евро­пейская Россия; на почве Сибири они только видоиз­менились. Так, абалакская икона «Знаменье» — точная копия новгородской того же названия, с добавлением всего двух ликов — свят. Николая и преп. Марии Еги­петской. Это совпадение служит веским подтвержде­нием установившегося исторического взгляда на начало колонизации Сибири новгородцами.

Святочтимые в Сибири: епископ иркутский Инно­кентий, митрополиты тобольские Иоанн Максимович и Павел Конюшкевич, преподобный Симеон Верхотурс­кий — все и родились, и провели большую часть жизни в Европейской России. Сибири принадлежат только последние годы их славной жизни. Подвижник Даниил Ачинский — родом малоросс.

Двухсотлетняя многотрудная работа на ниве сибир­ской далеко еще не принесла ожидаемой полной жатвы. Издавна семена учения Христова щедрою рукою посе­яны во всю длину этой нивы, от Урала и до Камчатки. Правда, семена взошли, нива покрылась ростками, но дальнейшее развитие остановилось. Где же причина такой малоуспешности православной миссии? Очевидно, и в почве, и в сеятелях. Быстрые успехи огнестрель­ного оружия увлекли духовное воинство, стремивше­еся добыть столь же скорую победу христианства над иноверием. Иноверие уступило, но не умерло. Остяк, тунгус и др. из новокрещеных умели творить крестное знаменье, с важностью выставляли напоказ свои шей­ные крестики[9], величали себя «русскими», а все-таки, при случае, не забывали своих шаманов и по обычаю одаряли своих божков, укрытых в лесах или в малодос­тупных местах. Чтобы язычник стал христианином не по имени только, для этого необходимо перевоспитать его и, по возможности, оградить его от суеверных вли­яний, властвующих нередко и над людьми более силь­ными духом, чем некультурные инородцы.

Осуществить такие задачи миссионерского дела было не по силам для сибирских деятелей XVII и XVIII веков. Для этого не было достаточно подготовленных людей, не хватало и денежных средств, до крайности скудных, — хотя для таких архипастырей, как Филофей Лещинский и Павел Конюшкевич эти задачи составляли заветную мечту.

Новые идеи православного христианского мис­сионерства получили полное свое развитие только в XIX веке; лишь с этого времени церковь стала на иной путь обращения иноверцев к истинам учения Христова, путь медленный, но верный. Высокая заслуга в этом деле принадлежит малоизвестным историческим деяте­лям: архимандриту Макарию Глухареву и профессору Казанской духовной академии Николаю Ивановичу Ильминскому.

Архимандрит о. Макарий Глухарев — уроженец г. Вязьмы, воспитанник Смоленской духовной семина­рии и С.-Петербургской академии, удостоенный ею сте­пени магистра. При учреждении Синодом миссии для сибирских инородцев изъявил желание войти в состав ее. В 1830 году был назначен миссионером в Бийский округ, Томской губ., населенный татарами и калмыками, где и положил начало Алтайской миссии. Христианами были здесь до него только старообрядцы.

Тяжелы были первые два года его служения. Старо­обрядцы отнеслись к нему враждебно, предвидя в архи­мандрите Макарии соперника, могущего подорвать их сильное влияние на инородцев. При незнании местных наречий, трудно было бороться с такими противниками православия. Но непоколебимая преданность святому делу и таланты о. Макария обессилили врагов его. В два года он настолько овладел калмыцким и татарс­ким языком, что приступил к переводу на эти наречия необходимых для первоначального просвещения хрис­тианством богослужебных книг и Священного Писания. Кроме евангелия и нескольких апостольских посланий, им переведены с толкованиями 10 заповедей, символ веры, молитва Г осподня и др.

С 1832 г. о. Макарий начал свою миссионерскую службу и в течение 14 лет, несмотря на слабое здоровье, не оставлял своего, поистине, апостольского труда. До сего времени среди алтайского населения живет благо­дарная память о нем, как о самоотверженном мисси­онере и личности высоконравственной. Знают его и в Европейской России: на могиле его (погребен в Болхов- ском монастыре, Орловской губ.) богомольцы, даже из дальних мест, служат панихиды.

Всех обращенных в христианство о. Макарием было только 675 человек. Но эти юные христиане, благодаря предварительному изучению истин веры на своем род­ном наречии, были уже сознательными исповедниками Христа.

Как новорожденный для своего развития не может обойтись без помощи взрослых, так и новокрещеный в первые годы новой жизни не может быть предоставлен самому себе и требует всестороннего попечения.

Эта очевидная истина принята в основу миссионерс­тва впервые о. Макарием Глухаревым. Трудно описать все те мельчайшие заботы, которыми он старался окру­жить своих полудиких братьев во Христе. Он основал три школы, церковь, больницу, строил для них дома, приобретал домашний скот, земледельческие орудия, хлебные семена, — словом, все, что необходимо для оседлого хозяйства. На эти нужды он отдавал послед­ние свои денежные средства. Для большого успеха в делах миссии, подведомый ему Алтайский округ был разделен на 3 стана: Бийск, Найига и Улала. При пос­леднем из них учреждена женская община. В настоящее время на этом месте возник благоустроенный женский монастырь. Усердной его помощницей в этом деле была София Вальмон, дочь одного французского офицера, убитого в Бородинском сражении, посвятившая себя делу распространения христианства.

Алтайская духовная миссия, руководимая своим основателем, дала прекрасные результаты, она указала надежные пути, следуя которым, все иноверие Сибири со временем войдет в лоно православной христианской церкви. В настоящее время организация Алтайской мис­сии во многих отношениях служит образцом для всех наших духовных миссий в Сибири.

Николая Ивановича Ильминского можно назвать, по времени и сходству взглядов на миссионерство, преем­ником о. Макария Глухарева. Значение его для истории всей русской церкви огромное, хотя многолетняя его служба (более 40 лет) посвящена была миссионерству только среди татар Поволжья. Как прекрасный знаток арабского, татарского и др. сродных с ними наречий, он до самой своей смерти трудился над переводами свя­щенных и богослужебных книг на инородческие языки. Для большей доступности и сближения с русскими, переводы сделаны на разговорном народном языке, с соблюдением русской транскрипции. При содействии

Казанского братства св. Гурия, переводческая комис­сия, под главным руководством Николая Ивановича, сделала переводы священных и богослужебных книг на следующие инородческие языки: татарский, чувашский, черемисский, вотяцкий, киргизский, мордовский, алтай­ский, бурятский, тунгусский и остяцко-самоедский. Говорить о важности этих переводов нет надобности. Достаточно привести отзыв современной печати по поводу смерти Ильминского*: «кончина Николая Ива­новича — великое горе и целое несчастие для право­славной церкви, для русской науки, для русской школы и для всего общества».

Умерли великие труженики миссионерства, но идеи, положенные ими в основу святого дела, живут и разви­ваются теперь уже не только отдельными личностями, а церковными братствами и Всероссийским православ­ным миссионерским обществом.

Деятельность братств направлена главным образом на борьбу с расколом и сектантством. Одно из них — Казанское братство св. Гурия, основанное в 1867 г., по мысли Н.И. Ильминского, трудится на пользу просвеще­ния инородцев приволжских и сибирских, путем издания религиозных книг в переводе на инородческие языки.

Главная задача деятельности миссионерского обще­ства — распространение и утверждение христианской веры и просвещения среди иноверцев. Основано обще­ство в 1865 г. и служит лучшим и живым памятником о. архимандрита Макария Глухарева. Идея этого обще­ства и основные положения его принадлежат о. Макарию, хотя открытие общества последовало на 17 лет позже его кончины. Притом группу из самого о. Макария с его

Умер в конце 1891 г. При его погребении эктении, возгласы и некоторые пес­нопения произносились на перечисленных выше инородческих языках.

немногими тогда сотрудни­ками смело можно назвать первообразом малого мис­сионерского общества. Для усиления денежных средств общества и для большей производительности его трудов открыты при 56 епар­хиях отделения или коми­теты, в том числе при всех 11 епархиях сибирских[10]. Во главе комитетов стоят мес-

тные архиереи, заведующие

Миссионерская церковь делами миссии каждый в в селе Алар, Иркутской губ.

пределах своего ведомства. Сибирские миссии имеют довольно сложную орга­низацию. Личный состав их, хотя и не велик числом, но требует от служащих специальной подготовки. Миссио­нер должен обладать основательным знанием христианс­кого вероучения, свободно изъясняться на инородческом языке; ему нужно быть сведущим в медицине, в педаго­гике, в естественных науках, в сельском хозяйстве, — сло­вом, от него требуются многосторонние сведения.

Для подготовки таких деятелей существуют специ­альные учебные заведения: Бийское катехизаторское училище для Алтая, Иркутская церковно-учительская семинария и Читинское центральное миссионерское второклассное училище; — два из них с программами средних учебных заведений.

Место, где миссия открывает свою деятельность, называется станом: это ячейка, из которой с течением времени вырастают христианские приходы в Сибири, а из приходов — целые епархии. Число станов по епар­хиям зависит от плотности инородческого населения в данной местности, а также и от исповедуемой им религии. В Тобольской и Енисейской епархиях по два стана, в Томской 11 станов, во Владивостокской 12, в Забайкальской 15 и в Иркутской 22.

Внешнее благоустройство станов обусловливается успехами миссии и требует значительных денежных средств. Северные миссии нередко имеют только скром­ные молитвенные дома, где прибывающий миссионер исполняет все христианские таинства и требы и даже совершает литургию на переносном антиминсе. Делу христианского просвещения немало содействуют и походные церкви. Случается, что в подобных храмах ревностные архипастыри, при обозрении своих огром­ных епархий, сами совершают богослужение с возможно торжественной обстановкой. Наиболее известные в

Собор Улалинского стана

 

истории станы: Улалинс- кий — Алтайской миссии и Иргенский — Забай­кальской.

Селение Улала лежит в предгорьях Алтая, по р. Майме. Это исторический центр Алтайской духовной миссии. Здесь, по приезде из России, остановился основатель миссии и про­светитель диких алтайцев архимандрит о. Макарий (Глухарев). Здесь в малень­

ком деревянном храме первый раз для алтайцев раздалась победная песнь Христа, отсюда песнь эта проникла и в дру­гие местности Алтая. В настоящее время Улала — огромное селение, в нем более 3 000 жителей, но инородцев только одна треть, остальные пришлые русские люди. Здесь име­ются: женский монастырь, две церкви, две школы.

Иргенский стан находится при озере того же имени в Верхнеудинском уезде. Основание его относится к половине XVII века. Сюда был сослан старообрядчес­кий протопоп Аввакум со своим семейством. Миссио­нерским пунктом сделался только с XVIII века. Теперь Иргень — хранилище чтимой в Забайкалье древней иконы св. великомуч. Параскевы. Предание говорит, что икона эта принесена первыми завоевателями края. В каждую 9-ю пятницу по Пасхе издавна съезжаются сюда русские и буряты на праздник и ярмарку. Здесь же предположено устроить и монастырь.

Из архипастырей Сибири в XIX веке замечательны миссионерской деятельностью: Нил Исаакович — архи­
епископ иркутский и Инно­кентий Вениаминов —

архиепископ камчатский.

Заслуга архиепископа Нила (1838-1853 гг.) — в его успешной проповеди среди бурят: для них он перевел священные и бого­служебные книги. Этими трудами он привлек в цер­ковь Христову до 20 000 ламаитов и язычников.

С именем этого владыки соединяются существую­щие в настоящее время Нило-Столбенская пустынь и Чикойский монастырь.

Пустынь основана в Иркутском уезде на одном из левых притоков р. Иркута, в так называемом Тункинс- ком крае. Расположенная вблизи монгольской границы, она служит миссионерскому делу. Здесь имеются пре­красные теплые сернистые источники, весьма полезные для страдающих застарелыми ревматизмами. Целебные качества вод и сравнительно невысокая плата за пользо­вание ваннами привлекают сюда много больных.

Чикойский Иоанно-предтеченский монастырь нахо­дится в Забайкалье, в области р. Чикоя, притока Селенги, в 150 верстах от г. Кяхты. Основателем монастыря был достославный пустынник Варлаам. Юные годы обители и подвижничество самого основателя — чудная эпопея, как бы воспроизведенная из жизни древней христианс­кой Руси XIV и XV веков.

Варлаам, в мире нижегородский крестьянин Василий Надеждин, покинул родину в 1811 году; в качестве бого-

Нило-Столбенская пустынь

 

мольца появляется в Киево-Печерской Лавре. За неиме­ние письменного вида Надеждин попадает на скамью подсудимых, его судят как бродягу и ссылают в Сибирь. С 1814 г. Забайкалье делается второй родиной Варлаама. В первые годы своей жизни здесь бродяга (этим именем любил называть себя подвижник) исполняет обязан­ности сторожа при церквах Кяхты и других селений, пограничных с Монголией. Затем уходит в горы, где в глухом лесу собственными руками устраивает келью и живет в ней отшельником около пяти лет. Слава о его благочестивой жизни, распространяясь среди окрест­ного населения, достигла Иркутска, где на популярность отшельника обратили особое внимание. Так как в Забай­калье и до сего времени среди православных живет много старообрядцев, то возникло сомнение — православный ли Варлаам. На испытании, учиненном ему в духовной консистории, скоро убедились, что пустынник — муж неизменной преданности православию и строгий рев­нитель церкви с ее уставами. (Нужно заметить при этом, что Варлаам не получил никакого образования и грамоте научился самоучкой, в письме употреблял славянские буквы.) Тогда положение о. Варлаама не только упрочи­лось, но и коренным образом изменилось. Удостоенный священного сана иеромонаха, он должен был из темных скитских келий выступить на дело служения православ­ному населению Чикойского края, которое, за недостат­ком священнослужителей, часто не имело возможности исполнять свои христианские обязанности.

С учреждением особых миссий для Забайкалья, поле деятельности о. Варлаама стало шире. Основанный им Чикойский скит преобразован в монастырь, а сам он призван к миссионерскому труду среди раскольников на началах единоверия.

В январе 1846 года пустынник о. Варлаам скончался в сане игумена, на 71 году жизни. Память о нем в Чикой- ском крае не умерла, жив будет он и на страницах исто­рии церкви сибирской, как идеальный образ православ­ного русского миссионера.

Для оценки миссионерских трудов архиепископа Иннокентия[11] достаточно вкратце перечесть важнейшие события из многолетней его деятельности. Начало ее относится к 1821 г., когда он состоял приходским свя­щенником. Через два года, вместе с семьей, он отпра­вился миссионером на остров Уналашку (в группе Алеутских), где для новообращенных в христианство устроил церковь, училище, изучил наречие алеутов и перевел на их язык евангелие и главные молитвы. На острове Ситхе он просветил колошей. Здесь же Инно­кентий овдовел. Тогда Филарет, митрополит москов­ский, убедил его принять монашество, а в 1840 г. его возвели в сан епископа камчатского, курильского и
алеутского. Преосвящен­ный Иннокентий, после краткого пребывания в Новоархангельске, избирает местом своей кафедры гор. Якутск. Здесь проповеди вла­дыки привлекли в хрис­тианство до 200 000 яку­тов; на родной язык их он перевел евангелие, литургию и молитвы. С 1859 г. якуты, благодаря этим трудам, слушали христианское богослужение уже на своем наречии. Из земли якутов святитель перенес свою апостольскую деятельность в Амурский край, где просветил христи­анской верой несколько тысяч инородцев. Прекрасно владея монгольским, якутским, алеутским и колошским языками, владыка составил на этих наречиях несколько книжек назидательного содержания для новообращен­ных. Одно из этих произведений — «Указание пути в царствие небесное» — выдержало более 15 изданий и переведено на все инородческие языки Восточной Сибири.

Миссионерская деятельность святителя Иннокентия требовала постоянных путешествий, им пройдены такие расстояния, которым трудно сделать даже приблизи­тельный подсчет. Вот, например, одна из его служебных поездок.

Из Иркутска он отправился на американский материк, отсюда его вызвали в Москву; обратно — сначала он едет в Америку, потом в Якутск и, наконец, в гор. Благовещенск.

Ежегодно владыка совершал поездки для обозрения епар­хии, растянувшейся по двум материкам. Нельзя забывать при этом и особенно тяжелых условий путешествия по диким местам суровой Сибири. Миссионерские труды свя­тителя Иннокентия вызывали удивление современников, а история наименовала их «апостольскими».

В XIX веке в 11 сибирских епархиях основано новых 34 монастыря, в числе коих 21 женский[12].

Для характеристики монастырей нового времени приведем описание Свято-Троицкого Николаевского монастыря, Владивостокской епархии.

Обитель эта находится в Южно-Уссурийском крае, на половине пути, между городами Хабаровском и Вла-

 

Свято-Троицкий монастырь Приморской обл.

 

дивостоком, на левом берегу р. Уссури, в 20 верстах от ст. Шмаковки, Уссурийской железной дороги. Монас­тырь существует с 1895 г. и владеет значительным коли­чеством земли, до 5 000 десятин.

Состав братии монастыря 151 человек, из них мона­хов 44 человека, остальные послушники и трудящиеся. По сословиям: дворян 2, духовного звания 1, мещан 3, все прочие из крестьян.

Устав монастыря представляет своей братии только два требования — молитву и труд. В применении труда столько разнообразия, что материальное существование монастыря обеспечивается почти всецело продуктами своего производства. Многие изделия монастырских рук имеют прекрасный сбыт окрестному и дальнему населению Уссурийского края; в некоторых производс­твах монастырь применяет даже паровую силу, являясь, таким образом, хозяином небольшого фабрично-завод­ского дела.

Основное занятие монастыря — земледелие и свя­занное с ним скотоводство (прекрасный рогатый скот местной породы и небольшой конский завод). Ого­родничество и садоводство в образцовом состоянии. Пчеловодство (более 500 ульев) — гордость монастыря; оно дает доходу 2-3 тыс. рублей.

Далее следуют производства: лесопильное; воско­бойное; мукомольное; маслобойное (из растительных семян); кирпичное; гончарное; бондарное и колесное; кузнечно-слесарное; шорное; сапожное; портняжное (шьются даже и церковные облачения, для чего имеется склад парчовых тканей); свечной завод, вырабатываю­щий свечи для всей епархии; образцовая хлебопекарня; столярно-токарное (работаются даже иконостасы для церквей); типография для печатания брошюр и листков религиозно-нравственного содержания; живописная мастерская (при ней золочение и серебрение); книгопе­реплетная; фотография; книжная лавка с самыми раз­нообразными предметами религиозно-нравственного содержания для потребности церкви и частных лиц (крестики, образки, картины и пр.).

При монастыре имеется начальная школа с обще­житием для детей крестьян, казаков и инородцев. Меди­цинскую часть ведает фельдшер из иноков, он же заве­дует и прекрасно оборудованной аптекой.

Главную рабочую силу во всех хозяйственных учреж­дениях монастыря составляет братия обители. Но обра­ботка обширных земельных угодий монастыря не по силам наличному составу его, а потому значительная часть лугов и пашенных земель сдается в аренду корейцам.

При такой многосторонней деятельности монастырь в короткое время достиг процветания и сделался «высо­кокультурным светильником нашей далекой окраины»,

 

[1] Мангазея — первый русский город в Сибири; основан в 1600 г. на правом берегу реки Таза; вел значительную торговлю и считался главным пунктом Нижне-Енисейского края; после двух пожаров обеднел настолько, что во 2-й половине XVII века окончательно запустел. Слово «Мангазея» — скорее всего испорченное сибирским произношением — «магазин»; здесь раньше был устроен запасный склад (магазин) для хранения провианта, выдаваемо­го бесплатно крещеным самоедам; но есть и другие объяснения.

[2] Братск, селение Иркутской губернии, находится при впадении р. Оки в Вер­хнюю Тунгуску.

** В 1593 г. прислан был из Углича в Тобольск колокол с оторванным ухом, в знак опалы на возмутившийся Углич при убиении царевича Дмитрия.

[4] На Курильских о-вах крестил туземцев сборщик ясака Матвей Новограблен- ный. Новокрещеным он разрешал льготу от платежа ясака на 10 лет, в удос­товерение чего выдавал им особые билеты. Епископ Неронович призывал к делу проповеди лиц, не принадлежащих клиру, напр., толмача при инород­ческом управлении Давыдова и т.п.

[5] Погост Абалакский находится в 25 верстах от г. Тобольска, на правом берегу р. Иртыша. Абалак — древний городок татарский, получивший название от имени одного сибирского князя.

[6] Меркушино — пристань на р. Туре, в 50 верстах от г. Верхотурья.

[7] Название монастыря от реки Нейвы, притока Туры.

[8] В 1783 г. Невьянский монастырь переведен в Абалак и переименован в Зна­менский.

[9] Правительство высылало тысячами серебряные и медные шейные крестики для подарков новокрещеным.

[10] Самые древние епархии: Тобольская (1620 г.), Оренбургская (1799 г.), осталь­ные 8 открыты в XIX в.: Томская (1832 г.), Благовещенская (1840 г.), Енисейская (1861 г.), Якутская (1868 г.), Туркестанская (1871 г.), Омская (1895 г.), Забайкаль­ская (1894 г.) и Владивостокская (1898 г.).

[11] Архиепископ Иннокентий — в мире священник Иоанн Вениаминов, с 1840 по 1868 г. — архиепископ Восточной Сибири, с 1868 по 1879 г. — митрополит московский.

[12] Монастыри эти следующие.

Мужские: 1) общежительный, при впадении р. Будунды в р. Зею (1906 г.); 2) в урочище «Тифонтаевская сопка», на берегу р. Тунгуски; б) в Омской епархии: 3) Покровский (1903 г.); в) в Туркестанской епархии: 4) Троицкий Иссыккульский на б. озера Иссык-Куль (1885 г.); г) в Томской еп.: 5) Чулышманский Благовещенс­кий, на р. Бие (1879 г.); д) в Енисейской еп.: 6) Успенский в г. Красноярске (1861 г.); Красноярский Знаменский (1888 г.); е) во Владивостокской епархии: 9) Чикойский Иоанно-Предтеченский на р. Ингоде (1835 г.); з) в Иркутской епархии: 10) Княже­Владимирский (1903 г.); 11) Нило-Столбенская пустынь (1845 г.); и в Оренбургской епархии: 12) Богодуховский (1867 г.); 13) Успенский Макарьевский (1895 г.). Женские: а) в Благовещенской епархии: 1) Богородице-Албазинский в г. Бла­говещенске (1908 г.); б) в Оренбургской епархии: 2) Успенский в г. Оренбурге (1872 г.); 3) Иверский в г. Кустанае (1895 г.); 4) Покровский в г. Орске (1888 г.); в) в Оренбургской епархии: 5) Илецкий Николаевский (1900 г.); 6) Казанский Троицкий (1865 г.); 7) Одигитриевский Богородицкий в Челябинске (1854 г.); 8) Покровский, близ Верхнеуральска (1903 г.); г) в Тобольской епархии: 9) Кон- динская Троицкая община в Березовском уезде (1892 г.); 10) Скорбящинская община в Березовском округе (1907 г.); 11) Михайловская община (1901 г.); 12) Богородице-Михаило-Архангельский монастырь (1907 г.); 13) Всехсвятс- кая община (1907 г.); д) в Туркестанской епархии: 14) Николаевский, близ Таш­кента (1891 г.); е) в Томской епархии: 15) Барнаульский Богородице-Казанский (1894 г.); 16) Тихвинский в г. Бийске (1894 г.); 17) Иоаннов-Иннокентьевский в Томске (1864 г.); ж) в Енисейской епархии: 18) Знаменский в Красноярске (1874 г.); з) в Якутской епархии: 19) Покровско-Никитская община в с. Пок­ровском (1902 г.); и) во Владивостокской епархии: 20) Рождество-Богородиц- кая община (1900 г.); к) в Забайкальской епархии: 21) Богородицкий в г. Чите (1884 г.).